Подшивайлова Л.І. Аксиоматический принцип преодоления понятийной неопределенности в психологии
Матеріал з PSYH.KIEV.UA -- Вісник психології і соціальної педагогіки
Подшивайлова Лидия Ивановна, кандидат психологических наук, доцент кафедры практической психологии Института психологии и социальной педагогики Киевского университета им. Бориса Гринченка, г. Киев
Современный период развития культуры отмечен повышенным интересом к психологическим знаниям, к расширению психологической практики (что особенно характерно для постсоветского пространства). Такое положение дел заставляет активизировать как научные поиски, так и технологические изыскания в среде психологов. Очень часто на пути взаимопонимания между психологами стоит понятийная, терминологическая неопределенность в описании психологических явлений. Проблема усугубляется и тем, что часто психологические понятия широко применяются в литературе, искусстве, а также на уровне бытового общения людей. Особенно трудно в этой ситуации приходится студентам, овладевающим профессией психолога. В огромном потоке психологической информации им необходимо разобраться в терминологической путанице, когда одни и те же психологические явления в разных психологических школах, направлениях, подходах обозначаются разными понятиями. Такая ситуация порождает эклектичность в сознании студентов и не способствует формированию целостной психологической картины мира. Эффективным способом преодоления понятийного кризиса в психологии выступает аксиоматический принцип построения психологических концепций и понятийного словаря научной психологии.
Широко применяемый в отечественной психологии философско-типологический подход к исследованию психологических явлений как метод упорядочения психологических процессов и явлений из-за отсутствия в его арсеналах новых перспективных логических схем анализа информации, современного научного аппарата также переживает кризисные явления: терминологический словарь науки изобилует дублирующими друг друга понятиями, в определении терминов зачастую просматривается тавтология и, следовательно, теоретические модели перестают выполнять информативные, прогностические функции, теряя свою практическую значимость.
Данный подход к решению, например проблемы исследования типов личности и личностного самоопределения хотя и позволил исследователям подойти к реализации идеи упорядочения терминов через поиск методами математической статистики обобщенных понятий, однако не смог справиться с порожденным в своих же недрах не менее сильным недостатком – философской многозначностью основных понятий с одной стороны, и многовариантностью определения конкретного психологического понятия, – с другой.
Все это на практике приводит к тому, что различными и зачастую никак не согласованными понятиями можно описать одно и то же психологическое явление. Так, если к понятиям «самоопределение» и «выбор» [12, 2] добавить еще и такие термины как «установка» «жизненная позиция», «диспозиция» [7] , то тогда нужно будет признать, что способность субъекта сознательно выбирать необходимую в данный момент установку (т.е. самоопределяться) и есть выражение жизненной позиции личности. Однако оба понятия (позиция и диспозиция), например, в соответствии с данными [7] отражают одну психологическую реальность: взаимодействие личности с социальной средой. При этом понятия акцентируются и выражают различные аспекты этой реальности: диспозиция – целостный акт взаимодействия, позиция – его субъективный, внутренний полюс. Непонятно, что в таком случае мешало авторам [4,7] воспользоваться услугами давно употребляемых в отечественной психологии понятий о межличностных и внутриличностных взаимодействиях.
Впрочем, причина ясна: нужно было подыскать (путем философских рассуждений) новую наиболее обобщенную детерминанту поведения человека. Жизненная позиция, как одна из таких детерминант, к тому же субъективно отражает как систему общественных отношений, так и способы реализации этих отношений и заодно включает в себя установку, понимаемую Д.Н.Узнадзе как готовность личности к определенному поведению [13].
Ничуть не умаляя достоинств описанного выше философско-типологического подхода и анализируемых конкретно-психологических исследований, подчеркнем, что приводить примеры аналогичных описанных в литературе обобщенных понятий одной и той же психологической реальности можно было бы и дальше, доказывая или опровергая их большую или меньшую научную значимость по отношению к друг другу и реальности.
И в одном, и в другом случае, если ми останемся в рамках философско-типологической логики, любые попытки найти тот единственный истинный путь к объективному отражению реальности в терминах применяемых философско-типологических моделей оказались бы тщетными и изначально бесперспективными.
Невозможность разрешения терминологического кризиса средствами устаревшей для переработки информации логики метода является сутью и закономерным результатом развития любой аксиоматической науки, т.е. научного метода, базирующегося на ряде первичных постулатов или утверждений, принимаемых без доказательства. И здесь вовсе не играет никакой роли факт признания или непризнания в рамках данного научного метода аксиоматических законов построения науки: сознательно иди неосознанно исследователи пользуются аксиоматическими «правилами игры» при построении научных моделей с опорой на аксиомы или постулаты (в полном соответствии с теоремой Гёделя о полноте и непротиворечивости формальных систем [3,6] всегда существует реальная возможность возникновения противоречий между типологиями как эмпирическими классификационными системами или между типологией и философско-методологическими посылками моделей). Возможность разрешения таких противоречий лежит в более широкой области, охватывающей данную систему отношений. Характерно, что неосознанное и, значит, научно необоснованное и непродуманное использование постулатов в разнообразных моделях личности лишь ускоряет кризисные явления в хаотически накапливаемом терминологическом словаре психология личности.
Итак, наличие терминологического беспорядка в научном словаре психологии личности является необходимым и достаточным подтверждающим фактом в пользу реально существующей, но не учитываемой в теории, аксиоматической природы происхождения разнообразных модельных построений психологии личности (активности, самоопределения и т.д.) независимо от способов классификации информации в рамках каждой конкретной модели.
Отсюда естественным выходом из сложившейся ситуации в психологии должно стать признание «аксиоматических правил игры», позволяющих исследователям научиться грамотному построению модельных представлений. Последнее, в конечном счете, и должно стать прологом к построению информативного терминологического словаря психологической науки.
Далее мы рассмотрим более подробно в качестве примера вопрос о том, что следует вкладывать в понятие аксиомы в теории личностного самоопределения.
В психологических моделях аксиомы следует рассматривать не как самоочевидные утверждения, а как неявные определения первичных понятий. Такой подход по Д. Гильберту [1] позволяет подать аксиоматический принцип построения психологических теорий в современном виде, когда в основу теории закладывается список неявно определяемых понятий в виде аксиом, которые описывают перечень основных свойств этих понятий. Причем, о неявно определяемых понятиях известно только то, что о них говорится в аксиомах.
Отчетливо осознавая, что психология развивается не с помощью математической логики, а посредством психологической интуиции, далее на основе неявно определяемых понятий исследователем вводятся определяемые понятия, а из аксиом постепенно выводится теория, в которой описываются свойства и отношения между понятиями. При таком понимании аксиом на первое место выдвигается проблема непротиворечивости или же совместимости системы аксиом (а, значит, и построенной на ее основе теории).
Для доказательства непротиворечивости как одного из важнейших свойств аксиоматической теории для формальных систем Д. Гильберт, например, создал теорию доказательств, в которой дал глубокий логический анализ понятия математического доказательства [1]. Последнее позволило аксиоматический принцип дополнить новой компонентой – «правилами игры» или же правилами логического доказательства, где в явной форме подаются логические правила, с помощью которых из одних утверждений получают другие. Эти правила должны стать объектом исследования математической психологии.
Однако доказательство непротиворечивости может иметь и относительный характер; непротиворечивость одной теории базируется на убеждении в непротиворечивости другой теории, которую брали как модель для начальной системы аксиом. Последнее способствует, в частности, утверждению взгляда, что предметом изучения каждого аксиоматического метода является любая модель теории. Отсюда можно сделать и такое замечание: теория будет непротиворечивой, если найдется хотя бы одна ее непротиворечивая модель.
Противоречивой называют такую теорию, в которой невозможно отличить истинное утверждение от ложного. Терминологический словарь такой теории содержит тавтологию в определении понятий, что дает возможность из высказывания А получить высказывание А, логически отрицающее первое:
Так что в такой теории любое утверждение В можно доказать. Поэтому противоречивая теория (или же несовместимая система аксиом) не имеет никакой познавательной ценности, то есть является неинформативной.
В этой связи подчеркнем, что любая реализация аксиоматического принципа к построению целостной теории должна сопровождаться описанием так называемых начальных и граничных условий модели: необходимо давать описание аксиом, неявно определяемых понятий, анализировать модель на непротиворечивость с обсуждением и других не менее важных свойств системы аксиом – таких как полнота, независимость и др. [1], а также желательно обсуждение и границ применимости модели в линейном их приближении или для описания нелинейных процессов и т.д.
Если бы данными «правилами игры» в свое время воспользовался А.Н.Леонтьев при введении в психологическую науку категории предметной деятельности [5], то ему бы не пришлось, с одной стороны, предупреждать, навешивая ярлыки, о нависшей над психологией угрозой «кибернетического, логического или социологического редукционизма», а с другой стороны (возможно, на интуитивном уровне) практически реализовывать аксиоматический принцип к построению трехэлементной схемы предметной деятельности.
Именно детальное рассмотрение в традиции описанного нами выше аксиоматического подхода принципиальных трудностей, создаваемой в психологии двухэлементной схемой анализа явлений (т.е. схемой S => R – воздействие объекта – изменение текущих состояний субъекта), а также «постулата непосредственности» Д.Н.Узнадзе [13 ], привело А.Н.Леонтьева [5] к исключительно верному выводу, что никакое усложнение исходной схемы, вытекающей из постулата непосредственности, так сказать «изнутри», не в состоянии устранить те методологические трудности, которые она создает в психологии.
Все это побудило А.Н. Леонтьева к расширению аксиоматики Д.Н. Узнадзе посредством замены постулата непосредственности аксиомой опосредования предметной деятельностью и построению «трехэлементной схемы» (S=>деятельность=>R), включающей среднее звено («средний термин») – деятельность субъекта.
В соответствии с законами развития аксиоматических теорий, модель А.Н. Леонтьева также на определенном этапе не сможет способствовать получению новой информации или объяснению постоянно возникающих противоречий в реальной жизни без дополнительно принимаемых мер по расширению прогностических возможностей системы аксиом. Это объективно существующее ограничение любой аксиоматической теории часто пытаются преодолеть путем расширения, например, социально-психологической аксиоматики за счет междисциплинарных (разноуровневых) исследований.
С этих позиций теперь становится понятным, почему В.С.Мерлин [8] настаивал на необходимости проведения разноуровневых исследований личности от физиологического до психологического и социального, аккумулируя весь комплекс разноуровневых причинно-следственных связей личности в очень емком понятии «интегральной индивидуальности». Интуитивно стремясь повысить качественный и количественный уровень модели, уже выполнившей свою роль в преобразовании накопленных знаний, В.С. Мерлин одним из первых пришел к осознанию необходимости расширения психологической посредством введения постулата о многоуровневых связях. Идею многоуровневости при анализе структуры личности использовал также и К.К. Платонов [9].
Следуя предписаниям аксиоматического принципа всегда можно любому исследователю восстановить в мельчайших подробностях условия, в которых создавалась интересующая его модель, проверить экспериментально выводы, т.е. реализовать в полном объеме главную содержательную сторону научного метода – повторяемость и воспроизводимость научных результатов.
Следуя аксиоматическим законам построения моделей (которые, как мы показали выше, и без нашего желания уже были и есть стихийно аксиоматизированными) мы получаем мощное на данном этапе развития науки средство научного упорядочения понятийного аппарата теории. В этих условиях типология, как оригинальное классификационное средство экспериментально полученной информации, также приобретает новое содержание, например, хотя бы за счет расширения возможности упорядочивать психологические явления (и понятия, отражающие эти явления), не подчиняющиеся стохастическим законам распределения.
Следовательно, типологические построения в аксиоматических моделях могут стать научным фактом не только при статистической обработке экспериментальных данных, но и в результате теоретического анализа систем аксиом и определяемых понятий. В этом смысле теоретические методы построения типологических конструкций в рамках модельных представлений как раз и должны быть в полном соответствии с принципом наблюдаемости [11]. Уточним, принцип наблюдаемости говорит, что в науку должны вводиться понятия, которые могут быть сформулированы на языке реального или мысленного эксперимента.
Непротиворечивая модельная аксиоматика всегда может быть гарантом правомерности любого мысленного (реального) эксперимента. Таким образом, проблема создания целостной теории, действенной в реальной жизни, практически неразрешима в структуре старых логических схем однозначно детерминированных связей, где, например, проблему многозначного выбора невозможно ни решить, ни даже поставить в качестве задачи исследования. Поэтому исследование, например, типологии самоопределения личности практически подменяется анализом с позиции функционирования линейной жестко детерминированной системы типов поведения личности при определении себя относительно социокультурных ценностей общества.
Сейчас уже ясно, что фундаментальной возможностью преодоления кризиса в понятийном словаре современных психологических теорий лежит в самом принципе конструирования модельных представлений о психологи личности – хотя и спонтанном, и неосознанном, но все же аксиоматическом построении моделей. Реализация в полном объеме аксиоматических законов и правил для создания психологических теорий – наиболее оптимальный путь для улучшения информативных возможностей уже существующих теорий и новых моделей, а также построения на этой основе непротиворечивого понятийного словаря науки при максимальном учете преемственности знаний, полученных в рамках линейных жестко детерминированных систем и информации, получаемой в рамках нелинейных нежестко детерминированных систем. Для успешного решения исследовательских задач, например, в рамках психологической теории личности любую типологию необходимо рассматривать в качестве научного метода классификации и упорядочения социально-психологических, социологических, педагогических явлений и процессов, а также связанного с ним терминологического словаря теории. Типология как классификационный метод базируется не только на статистической обработке экспериментальных данных, но и на теоретическом анализе аксиоматических модельных представлений. В этом случае необходимо опираться на:
- законы и правила построения непротиворечивых систем аксиом как систем неявно определяемых первичных фундаментальных понятий;
- теорию доказательств;
- схему введения определяемых понятий;
- описание начальных и граничных условий применимости моделей.
Сама идея аксиоматического принципа к исследованию личности в условиях существования альтернатив при выборе того или иного пути к совершению человеком поступка с учетом реального влияния на этот выбор ближайшего окружения человека не является всеобъемлющей и тем более не подменяет собой методологию научного метода. Данная идея лишь отражает реальные возможности ныне существующего научного психологического метода и в качестве нового для психологов научного инструмента указывает на перспективу развития психологической науки в полном соответствии с:
- общенаучным принципом соответствия (когда всякая новая более общая модель или теория, являющаяся развитием старой классической модели, не отвергает ее полностью, а включает в себя классические модельные представления, указывая границы их применения, причем в определенных предельных случаях новая теория переходит в старую);
- принципом наблюдаемости (когда в новые модельные представления вводятся лишь те психологические понятия, которые могут быть сформулированы на языке реального либо мысленного эксперимента).
Однако мир человека (его человеческая сущность) не исчерпывается теми моделями, которые предоставляет в наше распоряжение научный метод. Вернее, этот мир покоится не только на логике, а в большей степени на интуиции и вере. Хотя интуиция и вера уже своим существованием устанавливают символическую границу применимости логики научного психологического метода, и в то же время являются мощным инструментом расширения возможностей науки за счет стремительного проникновения интуиции выдающихся мыслителей, осененных верой, в сферу непознанного о человеке.
Примером такого взлета мысли, без сомнения, являются суждения Э. Фромма. В своем произведении «Из плена иллюзий. Как я столкнулся с Марксом и Фрейдом» он писал: «Я верю, что основной альтернативой является для человека выбор между жизнью и смертью. Каждый поступок содержит в себе этот выбор. Человек свободен сделать его, но его свобода ограничена…И задача человека – раздвинуть границы свободы, усилить обстоятельства, благоприятствующие жизни и противостоящие тем, что способствуют смерти. Жизнь и смерть, как они обсуждаются здесь, – это не биологические состояния, а состояния бытия, отношения к миру…Подлинным несчастьем для многих оборачивается то, что они избегают выбора. Они ни живы, ни мертвы. Жизнь становится для них бременем, бессмысленным предприятием, а деловая активность - средство самозащиты от мучительного пребывания в царстве теней»[14].
Мы все, к счастью, начинаем понимать, что ответы на целый ряд вопросов о возможном поведении по-настоящему сложных нелинейных систем, оказавшихся в сфере интересов психологии, следует искать именно на пересечении свойств этих систем и окружающей их среды, свойств, которые в силу своей нелинейной природы не являются результатом простого аддитивного суммирования свойств личности и ближайшего окружения.
Эта фундаментальная мысль положена нами в основу модельных представлений о личности в условиях реализации ею взаимодействия с окружающей средой в качестве аксиомы: «Личность как сложную нелинейную многопараметрическую систему можно изучать средствами научного метода именно в пространстве пересечения свойств этой системы и ближайшего к ней окружения только в процессе их взаимодействия»[10].
Данная аксиома устанавливает начальные и граничные условия применимости модели:
- Данная модель призвана исследовать нелинейные процессы, когда не выполняется принцип суперпозиции или наложения для исследуемых психологических свойств личности. Другими словами, описать личность как нелинейную систему - это значит учесть в модели многие режимы, не заметные при поверхностном рассмотрении, но тем не менее существующие в реальности и обеспечивающие разумное функционирование личности.
- Модель описывает личность не вообще как феномен, а лишь только с позиции логики научного метода, в том числе и посредством вычислительного эксперимента, который может быть использован для исследования и прогнозирования таких свойств личности, теоретическое и экспериментальное изучение которых традиционными методами либо затруднено, либо невозможно.
- Получить ответы на интересующий исследователя вопрос о возможном поведении сложной нелинейной системы личности, включено в систему функционирования общества, ближайшего окружения и т.п. возможно лишь изучая связи. Так как самой природой нелинейности эти связи расслаиваются, структурируются, образуя некую устойчивую сеть в пространстве взаимодействия, то именно характер связей, их типология ветвления в пространстве и несут максимально полезную для науки информацию о личности и ее возможном поведении в тех или иных условиях функционирования.
Нужно отметить, что именно постижение связей объединяет в своей основе науку, искусство и религию. Так, например, религия изначально как понятие по своей сути обозначает связь человека с космосом, Богом. Различия между наукой, искусством и религией коренятся в методах получения информации об интересующих человека связях.
Именно аксиоматический принцип позволяет ввести в психологическое исследование правило вынуждения: строго обоснованный способ решения задач исследования сложноорганизованных процессов, свойств и состояний психики средствами непротиворечивого расширения возможностей моделей, утрачивающих свой эвристический потенциал, введением новых аксиом, в том числе и неявно определяемых. Что само по себе очень важно для современной психологии, поскольку появятся методологические и методические возможности вывода изучаемого явления из коллапса дихотомического оппозиционирования по типу «хорошо – плохо». Другими словами, психология начнет превращаться из хранилища истории мнений признанных авторитетов о психике в инструмент исследования живой психики средствами самой же психики исследователя и в процессе их взаимодействия. Только после этого станет очевидным необходимость освоения психологами уже давно известных в математике истин, основанных на линейно – нелинейном и локально –нелокальном принципах понимания психологической картины мира. Началом этого пути может стать обсуждение правил взаимодействия самих исследователей в пространстве аксиоматической языковой культуры на страницах данного электронного сборника.
Список использованных источников:
- Вівальнюк Л.М. Числові системи / Л.М. Вівальнюк, В.К. Григоренко, С.С. Левіщенко. – К.: Вища школа, 1988. – 272 с.
- Гинзбург М.Р. Личностное самоопределение как психологическая проблема / М.Р. Гинзбург // Вопросы психологии. – 1988. – №2. – С. 19-26.
- Журавлев Г.Е. Системные проблемы развития математической психологии / Журавлев Г.Е. – М.: Наука, 1983. – 288 с.
- Карпенко З.С. Психологические особенности самоопределения младших школьников: Автореф. дис…. канд. психол. наук. – К.,1989. – 24 с.
- Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н. Леонтьев // Избранные психологические произведения: В 2-х тт. – Т.2. – М.: Педагогика, 1983. – С. 94-231.
- Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии / Б.Ф. Ломов. – М.: Наука, 1984. – 444 с.
- Марков С.Л. Внутриличностные структурные детерминанты профессионального самотворчества студентов: Автореф. дис…. канд. психол. наук. – К.,1990. – 16 с.
- Мерлин В.С. Очерк интегрального исследования индивидуальности / В.С. Мерлин. – М.: Педагогика, 1986. – 254 с.
- Платонов К.К. Структура и развитие личности / К.К. Платонов. – М.: Наука, 1986. – 255 с.
- Подшивайлова Л.И. Типология личностно-коллективистского самоопределения студентов в условиях учебного процесса: Автореф. дис…. канд. психол. наук. – К.,1993. – 16 с.
- Пуанкаре А. О науке / А. Пуанкаре. – М.: Наука, 1990. – 736 с.
- Сафин В.Ф. Психология самоопределения личности / Учебное пособие по спецкурсу / В.Ф. Сафин. – Свердловск, 1986. – 141 с.
- Узнадзе Д.Н. Психологические исследования / Д.Н. Узнадзе. – М.: Наука, 1966. – 450 с.
- Фромм Э. Душа человека / Э. Фромм. – М.: Республика, 1992. – 430 с.